Выставка «Тени дворцовой эпохи»

Оркестр народных инструментов «Сувенир»

«Тени дворцовой эпохи». Так назвала выставку разножанровых работ художница из Санкт-Петербурга Марина Быкова. В Светлогорск Марина Александровна приехала не впервые со своими талантливыми картинами. Ещё в феврале 2002 года она показала у нас персональную выставку вместе с академиком Российской Академии искусств Владимиром Ветрогонским. Уже тогда легко было заметить её пристрастие к петербургскому эпохальному зодчеству.

Она воплощала не только воплощённое, но и сам дух времени, который присутствовал во всех её реалистических произведениях. Глядя на них, невольно вспоминались слова Сальвадора Дали о том, что каждый уважающий себя художник обязан овладеть искусством старых мастеров. И только потом он может писать всё, что захочет и как захочет. Но его будут уважать.

Своё великолепное владение таинствами реалистического искусства Марина Александровна доказала давно. Живопись её воздушно-пространственная, наполненная светом и вибрирующей игрой полутонов. Она умеет передать живые тени Летнего сада, дышащую сирень на Марсовом поле. Ничего статичного,– всё наполнено событиями и движениями. Каждый лаконичный интерьер словно пронизан светом… Этому невольно перестаёшь удивляться, когда узнаёшь, что художница замечательно реставрирует живопись старых мастеров для Эрмитажа, Русского музея, Третьяковской картинной галереи. Достаточно взглянуть на её копию «Портрета певицы Ф. Персиани-Такинарди» кисти Карла Брюллова, чтобы убедиться в самобытном, талантливом мастерстве. Может, только (не умышленное ли?) отсутствие кольца на руке героини помогает отличить копию от оригинала.

А начинала Марина Быкова свою художественную биографию после окончания ПТУ с профессии живописца по росписи фарфоровых изделий, графика-дизайнера. Освоила роспись лаковой миниатюры. Затем – учёба в Санкт-Петербургской Государственной художественно-промышленной Академии на кафедре живописи и реставрации, где одна из немногих получила диплом с отличием. Но и этого ей показалось мало. Училась в аспирантуре на кафедре истории и теории архитектуры и искусства при этой же Академии. Постоянная участница научных конференций в Государственной Третьяковской галерее. Создала студию «Арт-Ателье», объединив вокруг неё лучших выпускников художественных ВУЗов города. А совсем недавно закончила учёбу в Институте повышения квалификации при Европейском университете Санкт-Петербурга на факультете истории искусств. Автор многих искусствоведческих публикаций. В них она размышляет о реставрации и её компьютерных технологиях, о частичной реконструкции и тонировании авторской живописи, об этических аспектах профессиональных взаимоотношений. Активно участвует не только в Санкт-Петербургских выставках: одна из них (персональная) недавно побывала в Будапеште; за участие в экспозиции «Свежее искусство Сибири» получила золотую медаль…

И вот новая встреча в Светлогорске. Но почему выставка названа так тревожно: «Тени дворцовой эпохи»? Уже в самом названии беспокойство за исчезающее и исчезнувшее. Сохранив всё то же талантливое стремление к пространству и перспективе, о котором много писали искусствоведы, художница усиливает ощущение глубины неожиданным размещением шёлка над поверхностью живописного полотна. Так она достигает стереоскопического восприятия. И прежде всего – в заглавной картине нынешней светлогорской экспозиции, ретроспективно названной «Царские резиденции в пригородах Санкт-Петербурга».

– К этой теме впервые обратилась перед празднованием 300-летия Санкт-Петербурга в 2003 году,– рассказывает Марина Александровна. – В городском Союзе художников была выставлена моя копия произведения, которое приписывалось Жозефу Андреасу Вайсу – немецкому художнику конца 18 века. Случайным образом ко мне тогда попало изображение картины, которая состояла из 15 картин с видами различных построек Санкт-Петербурга и его пригородов. Все её части были скреплены между собой и находились в единой раме. Увиденное вдохновило меня на эту работу.

И тут можно уточнить. В центре – вид Дворцовой набережной с изображением мраморного дворца Великого князя Константина. По краям – полотна меньшего формата, запечатлевшие царские резиденции. Мы видим Этрусскую виллу в Петергофе, Павловск, флагшток для передачи сигналов к флажным семафорам, парк Александрия на Финском заливе, Александровский парк в Царском Селе, коттедж в парке Александрия, готическую Капеллу в том же парке (церковь Святого Александра Невского), Розовый павильон (или Павильон на пруду), Деревянный дворец царевича Константина Павловича в Гатчине, Ольгину башню на Ольгином пруду в Петергофе, Стрельну, Ораниенбаум, часовню в Петергофе. Некоторые изображения не идентифицированы.

Слушаю Марину Александровну, которой довелось многое уточнять, разыскивая по самым неожиданным адресам детализацию, художественное ощущение того, что, казалось, навсегда исчезло. Невольно поражаюсь её глубинным знаниям реалий далёкого от нас времени. Она может подробно рассказывать о Великой княгине Ольге Николаевне, для которой император Николай І заказал Жозефу Андреасу Вайсу две большие картины с видами Москвы и Санкт-Петербурга. Они-то и были преподнесены ей в качестве свадебных подарков.

– Работая над повтором, я ощутила единство стиля, который называют «николаевской готикой». Заметила лаконичность форм и чуткость линий, ориентирующих на традиции английской архитектуры 16-17 веков, детально разбирала каждое строение, пользовалась дополнительными фотографиями и текстовыми материалами, ибо репродукция не была достаточно информативной (её размер не превышал 10 на 12 сантиметров), – вспоминает Марина Александровна.Постепенно всё более явственными становились для неё воплощенные в этой картине шедевры русского зодчества – творения Леблона, Камерона, Бренны, Воронихина, Ренальди, Захарова, Растрелли, Кваренги, Росси…Уточнения заставили даже засомневаться в… авторе оригинала. Действительно ли Вайс написал центральную часть картины, датированную 1872 годом? Всплыло новое имя в истории русско-швейцарских культурных связей – Иоганн Якоб Маер. Она выяснила, что в Париже была издана серия аналогичных литографий, которыми украшали многие путеводители без указания автора. Но, пожалуй, самым трудным был поиск архитектурных сопоставлений. Тени дворцовой эпохи причудливо мерцали, то помогая, то мешая воображению. И вообще, историческому аспекту творчески воссозданной по фрагментарным ощущениям картины можно было бы посвятить отдельную публикацию. Марина Быкова смогла возвыситься над собирательной сущностью своих живописных и архитектурных уточнений. Она создала авторский вариант картины, которую очень точно назвала «Ретроспективой Санкт-Петербурга».

Всё не только исторически воссоздано, но и живописно, пространственно воплощено. Шёлк, натянутый поверх и без того объёмных изображений, придаёт не только глубину, но и ощущение отдалённости во времени. Смотрю, слушаю Марину Александровну и невольно думаю о том, что можно сделать выставку одной этой картины. Её хватило бы и для самого привередливого зрительского восприятия, и для познавательного – тоже. Но в двухзальной экспозиции ещё более 20 картин, размещенных по философско-ассоциативным циклам. В одном из них – «Михайловский замок», «Вид от Петропавловской крепости», «Смольный собор», «Петродворец» – современно продолжающие тему заглавной картины. Эти произведения художница называет непривычным для меня словом «стереопостеры». Хотя плакатности в обычном понимании здесь нет. Сама Марина Александровна считает, что в них она разделила живопись на два плана: по принципу театральной декорации, создавая тот самый стереоэффект, обозначенный в жанре.

Цикл, названный «Талисманом»,– своеобразная авторская техника: графика на коже. Сразу же невольно возникают естественные ассоциации с «шагреневой кожей», с романом Оноре де Бальзака «Талисман». Впрочем, на одной из картин вместо подписи читаю бальзаковское: «Владея мною, ты владеешь миром…». Но мы-то помним, что каждое желание этого «владения» заканчивается частичным исчезновением жизненного волшебства. Для воплощения именно таких философских чувств, казалось бы, неподвластных кисти, Марина Быкова использует кроме обычного холста шёлк, рисовую бумагу, кожу, фактурные грунты, имитирующие фреску. И на этой основе – уголь, карандаш, тушь, авторский принт. А ещё – стекло, на которое методом золочения наносит серебро. Пользуется и сусальным золотом, поталью. Многие её работы стали синтезом двух искусств – фотографии и живописи. Она достигает имитации гравюры на серебре и золоте, а в триплексе использует и металлизированную нить. Но не эти средства и новые возможности подчинили её талант, а талант подчинил эти средства и возможности для достижения творческих целей, считавшихся недостижимыми.

Удивительно целостной оказалась концепция необычной выставки. В неё очень естественно вписался и цикл графических работ, названный так: «Бонистика как свидетель эпохи», – изображения денежных знаков периода династии Романовых, выполненные в технике золочения на стекле. И здесь художница не удержалась от исторической конкретизации даже в подписях. Под 3-рублёвой купюрой 1905 года можно прочесть, что такова стоимость железнодорожного билета от Пензы до Москвы. Но это так, – даже не лирическое, а историческое отступление. Суть же концепции в тревожном ощущении того, что от дворцовой красоты остаются только призрачные тени, а корыстные желания всё больше сокращают пространство дворцовой эпохи.

И, конечно же, в залах галереи во время торжественного открытия этой необычной выставки властвовало праздничное настроение. Ему способствовали добрые, благодарные слова председателя районного Совета депутатов Григория Мурашко, начальника отдела культуры Елены Половец, директора картинной галереи Надежды Шинкевич и других. Музыкально украсил торжество оркестр народных инструментов «Сувенир» школы искусств.