Сегодня, пожалуй, не найдешь такого человека, который ничего не слышал бы о происходящем у наших южных соседей – в Украине.
Когда я узнал о том, что в Светлогорск приехала семья переселенцев из Луганской области, мне тут же захотелось побеседовать с ними, ведь наблюдать все со стороны – это одно, а услышать от очевидцев и непосредственных участников событий – совсем другое. Олег – обычный парень, ему около двадцати лет, и если бы не легкий украинский акцент, то я никогда бы и не подумал, что этот жизнерадостный парень бежал от гражданской войны.
Олег, как давно ты в Светлогорске и откуда ты приехал?
– Я приехал из Луганской области, город Петровское. Приехали мы сюда с матерью чуть больше месяца назад.
Скажи, а почему именно Беларусь, почему Светлогорск, а не Россия, где много пунктов пребывания беженцев и прочего?
– Мы семьей обсуждали, куда ехать, и выбор пал именно на Беларусь, потому как у нас здесь есть родственники: тетя и двоюродная сестра. Почему не поехали в Россию? Там в любом случае нужно оформлять социальный статус беженца, а после этого очень сложно вернуться назад, в Украину. К тому же ехать в Россию – это ехать в безвестность. Большинство туда уезжало попросту от безысходности, от отсутствия выбора. Моя крестная с семьей оказалась в такой ситуации. Сейчас она живет в России, работает на заводе и хочет поскорее вернуться в Украину, так как не видит перспективы дальнейшего пребывания в чужой стране пусть и в статусе беженца.
Легко ли было принято решение о переезде? Просто ли было оставить родной город?
– На самом деле решение было принято легко. Переезд казался в тот момент чем-то наподобие легкой прогулки. Надо, значит надо. Сидеть и ждать, когда меня заберут в ополчение или же в Нацгвардию, было бы глупо.
И все-таки в какой момент вы с мамой решили покинуть Украину?
– Знаешь, все было, как снежный ком. Накапливалось, накапливалось… Когда уже к нашему городу подошли войска нацгвардии, то мы подумали, что пора собираться, потому что в любом случае будут бомбить мирные кварталы, как это было в других городах Луганской и Донецкой областей.
А что осталось у вас в Петровском?
– Осталась квартира, в которой жили. Еще две небольшие дачи. Одна маминых родителей, другая – наша с матерью.
Остался ли кто-то из родственников там, в осажденном городе?
– Остались мои бабушка, дедушка, тетя. Фактически постоянно они сейчас находятся в подвале своего дома. У бабушки проблемы с ногами, но ей помогли там обустроиться. Очень сильно помог нам сосед: когда во всем подъезде меняли двери, он их не выкидывал, а сносил в подвал. Теперь эти двери служат столами, носилками, лежаками в импровизированном бомбоубежище. Было несколько дней, когда не было ни электричества, ни воды, ни связи и люди прямо на улицах готовили еду на кострах, доставали из загашников свои припасы, так как магазины не работали. Сестру успели вывезти в Харьков. Она уезжала из Петровского вместе со мной, но решила остаться в Украине. Я же из Харькова поездом приехал в Беларусь. В районах боевых действий с транспортом серьезные проблемы: ни поезда, ни автобусы не ходят. Единственный транспорт – частные автобусы.
Потерь из числа знакомых и близких многовато
Вывоз мирных жителей, как я понимаю, проходил централизованно и силами ополчения…
– Нет-нет, не совсем так. Ополченцы вывозили людей из населенных пунктов, где проходила линия фронта, и людям попросту было некуда деваться. Своими силами удавалось вывозить людей в соседние города, куда бомбежки и боевые действия еще не добрались. Моих родственников, например, из пригорода Петровского, силами бойцов ЛНР (самопровозглашенной Луганской народной республики – прим. авт.) вывезли на машинах ближе к границе с Россией и поселили в гостинице, предоставили крышу над головой, питание. Спустя пару недель они вернулись обратно, когда ситуация более-менее нормализовалась.
Кто такие ополченцы?
– В ополчении есть разные люди, ибо набирали в народную армию всех подряд. Есть те, кто попросту не определился в жизни и решил пойти защищать свою землю с оружием в руках, но и среди них есть случайные люди. Был случай, когда в Красном Луче (примерно 50 км от Луганска) ехала машина «Скорой помощи», везла роженицу. Так как случай экстренный, то машина неслась с включенными маячками и не останавливалась. Не разобравшись, ополченцы выпустили несколько пуль по «скорой». Водитель и медсестра успели покинуть машину, а роженице пуля пробила легкое и она умерла. Похожим образом погиб и мой 19-летний друг. Он с первых дней был вместе со своим отцом в народном ополчении, служил на блокпостах в районе Петровского. Когда бои приблизились к Красному Лучу (25 км от Петровского – прим. авт.), он поехал ближе к линии фронта. По дороге машина, в которой он ехал, попала под обстрел и он погиб на месте. Для шестнадцатитысячного города, где все друг друга знают, потерь из числа знакомых и близких многовато. В основном, из-за бомбежек. Где-то люди не успели укрыться от взрывов, где-то и вовсе не ожидали, что вот-вот бабахнет в метре от них. Родственники все, к счастью, целы. Осторожность превыше всего, и как только вблизи какая-то опасность – сразу в подвал.
Насколько мне известно, на данный момент ситуация на юго-востоке Украины более-менее нормализовалась…
– Да, действительно – дети пошли в школы. Если в моем колледже в Луганске уже разрабатывалась система дистанционного обучения, то уже к концу сентября обещают возобновить занятия. Мать хочет вернуться, но пугает неопределенность. А вдруг через два-три дня боевые действия возобновятся?
15-летним парням приходили повестки в Нацгвардию
Как прошла дорога в Беларусь? Все ли было спокойно по пути в Украине? Какие трудности возникли?
– По пути в Харьков мы проехали восемь блокпостов, шесть из которых были украинскими (принадлежали Нацгвардии – прим. авт.). Два «пограничных» перехода, которые принадлежали ополченцам, были пройдены спокойно.
Тут к нашей беседе присоединяются двое моих знакомых, которые услышали тему нашего разговора и решили присоединиться к нам.
– … Украинская нацгвардия – особенные ребята, – продолжает Олег. – Заходят в автобус, у каждого под мышкой автомат, на поясе пистолет, все в масках. Осматривают весь проезжающий транспорт на предмет наличия в нем врагов украинского народа. Заставляли мужчин выходить из автобуса и особенно тщательно их досматривали.
Что интересного ты видел по дороге в Беларусь?
– Просто бешеное количество военной техники. Сам насчитал больше 15 бронетранспортеров, на всех блокпостах минимум по 2-3 танка, несколько систем «Град», подъезжающих к границе Луганской республики, и огромное количество легкой артиллерии.
А как происходит набор в Нацгвардию и в народное ополчение? – задает вопрос Сергей, только что присоединившийся к беседе.
– В моем колледже были случаи, когда 15-летним парням приходили повестки в нацгвардию, то есть в официальную украинскую армию. Многих это шокировало. Меня подобная участь почему-то миновала. Значит, повезло. В ополченцы люди по-моему мнению идут по большей части добровольно, чтобы защищать свою землю. Поэтому, наверное, их дух настолько силен. Они защищают свои дома, своих родных и близких. Многие жители юго-востока просто не понимают, за что Донецкая и Луганская области попали в опалу Киева.
Скажи, а были ли моменты во время вооруженного конфликта, когда было действительно страшно?
– Если честно, я просто привык к этому…
Разве к войне можно привыкнуть?
– Знаешь, когда это длится уже не первый месяц, то привыкание развивается довольно легко.
Чем вы с матерью занимались там, у себя на Родине?
– Я учился в колледже при Луганской Государственной Академии Искусств на эстрадного вокалиста, где, кстати, до сих пор числюсь. Мать работала, и тоже до сих пор числится работающей в Луганской исправительной колонии №24 контролером в комнате для свиданий и у нее даже есть воинское звание.
За счет чего живете здесь, в Беларуси?
– Мы устроились на работу к местным предпринимателям. Продавцами. Это были экстренные меры, так как все-таки на что-то нужно жить, а не быть на иждивении у родственников.
Беларусь – чудная страна, мне очень здесь нравится
Чем Беларусь, на твой взгляд, отличается от Украины?
– Тем, что здесь закон стоит во главе всего и люди это уважают. В Украине сейчас такое ощущение, что снова 90-е и снова неспокойно жить. Люди не понимают, какой государственный строй в стране, какие у них социальные гарантии. Все чего-то боятся. И в то же время многие не очень уважают существующую украинскую власть.
А каково было твое первое впечатление о нашей стране?
– Впечатление замечательное. Здесь люди добрее, отзывчивее. Каждый готов придти на помощь. В Светлогорск я никогда раньше не приезжал и был поражен красотой, компактностью и уютом вашего города. В Петровском, например, стоило выйти вечером на улицу, а во дворах уже дежурят ребята «с района» и вопрошают сигаретку или телефон «позвонить». Здесь я бывал в самых темных дворах и переулках и могу с уверенностью сказать, что знал, что ничего подобного здесь попросту не встречу.
Стало ли легче в моральном аспекте по приезду в Беларусь?
– Легче, конечно же, стало. Но тут опять появляется неуверенность в будущем. Если бы я знал и видел, что у меня здесь будет постоянное жилье, работа, учеба, то, без сомнений, я бы здесь и остался. Беларусь – чудная страна, мне очень здесь нравится…