Беседа с ветераном 2-й мировой войны Николаем Ивановичем Толокновым

Как я стал наводчиком

«Начал я войну в 1943-ем 17-летним пареньком: хотя родился в декабре, но год рождения 1925-й, призывной. Да и фронт подходил уже…

«Толокнов Н.И., 1925 г.р., в РККА с 1943 г., призван Исаковским РВК Курской области» (выдержка из справки Центрального архива МО СССР)В январе взяли меня в 34-ю учебную танковую школу в г. Дзержинске Горьковской области. Вызвали на комиссию: «Докажи теорему!» А она простенькая, про треугольник. Я доказал… Говорят: «Пойдёшь командиром орудия, наводчиком». Там готовили по четырём специальностям: трактористов определяли в механики, а ребят из союзных республик, как правило, плохо знавших русский язык, – заряжающими.

Но я был плохой наводчик! Нам ведь только теорию давали: занятия в классах, в землянках, самоходка там стояла, пушка… Но ни одного снаряда в школе я не выстрелил! Четыре месяца учили – и ни разу не дали выстрелить! Позже я разговаривал с пленным немцем, тоже наводчиком, как и я. Так им в школе по 50 снарядов отпускали! И оптика у них – ой-ой-ой! – не чета нашей панораме…

Через неделю после окончания занятий сформировали экипаж: командир Петров, наводчик Толокнов, механик-водитель Кушаков, заряжающий Амбарцумян. Дали нам некоторое время пожить вместе, притереться. Потом поехали в Горький, получили машину – новенькую, с завода СУ-76. В 12 часов получили, а в 16.00 – на платформу, и на фронт».

«Ранило в первом же бою»

«Боевое крещение было в августе 1943 года на Западной Украине, недалеко от города Чугуева – родины Ильи Репина. Заняли исходную позицию. Ночь не спали, волновались. Знаете, солдат, который ходит в атаку, он на фронте только восемь дней живёт…

С утра пошли в атаку. А там «Тигры» – 88-милимметровая пушка, на 2000 метров поражает любую броню. Это ж силища! А опытные они!.. Вот сейчас смотришь фильмы – ну, прямо бери их голыми руками, а на самом деле это было ой как тяжело. Он закопает «Тигра» – и щёлкает. Скажу по секрету, что некоторые танкисты выходили в бой – и быстро убегали. Потому что командиры кричат: «Давай, в атаку!» А «Тигр» закопан, он на поле всё видит. Наши танкисты видят, что щёлк-щёлк: один, второй, третий танк рядом загорается… И следующим быть не хочется никому.

Бой продолжался целый день: гарь, копоть, снаряды летят, косят пехоту. Ни пить, ни есть не хотелось. Всё ждали: или на мину наскочим, или снаряд нас настигнет. К вечеру уставший, чёрный от копоти вылез из люка на воздух. Следом вылез командир машины, стояли вместе. И рядом, метрах в трёх снаряд разорвался. Фашист нас, скорее всего, увидел, и выстрелил. Мне осколки попали в бедро, а командиру ноги оторвало. Меня спасла… граната: в сумке граната была, а запалы – в гимнастёрке. Осколок сумку пробил, о гранату срикошетил, и в бедро.Механик привёз меня в медсанбат, где вырезали осколок. Отдали на память, но я его потерял».

Из наводчиков – в пехоту

«Вызывает меня начальник госпиталя: «Я Вас отдам под трибунал!» А дело было в том, что рана у меня никак не заживала. Осколок вроде извлекли, а рана всё равно гноится. Выручила медсестра: «Повязка моя, он повязку не трогает». Меня ещё неделю подержали – и выписали. Всех выстроили на плацу, и капитан говорит: «Формируется новая дивизия, и все вы – танкисты, лётчики, моряки – пойдёте в пехоту». Как же так? Меня же 4 месяца учили, чтобы я наводчиком был! Но… В военное время не поспоришь…

Дали нам американской свиной тушёнки, и вперёд – за 32 километра на сборный пункт. Иду, а рана открыта, кальсоны пропитались гноем. Подсыхая, он становится коркой и натирает рану ещё больше… В общем, я отстал. А иду в танковом шлеме, с ларингофонами. И вдруг – машина из 25-го танкового корпуса, к которому мы были приданы.

– А ты, танкист, куда идёшь?

– Да вот, в пехоту зачислили…

– А чего отстал?

– Рана течёт у меня…

И они с моего молчаливого согласия забросили меня в кузов и привезли в расположение корпуса. Там я узнал, где стоят самоходчики, поехал в штаб. Там меня сразу определили в экипаж наводчиком. Когда я залезал в машину, на меня обратил внимание военврач: «Что ты ногу тянешь?» «Рана не зажила», – говорю. Он потребовал снять штаны, посмотрел: а там гноится всё, течёт… «Немедленно во второй эшелон!» И две недели я отдыхал, поправлялся. За это время рана затянулась – молодой организм справился. Потом вернулся в часть».

«Нижепоименованный сержантский и рядовой состав, прибывший из военных госпиталей по излечению после ранения, зачислить в списки полка и назначить с 6.10.44 г. 5. Толокнова Н.И. – ст. серж., командиром орудия СУ-76 4 батареи»(выдержка из приказа №131 от 6.10.44 по 1451 самоходному артполку)

Марш-бросок за Власовым

«В конце войны меня перевели во взвод управления разведчиком, приходилось доставлять пакеты по территории, по которой бродили фашисты. Это было, когда мы их окружили под Берлином.

«От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР награждаю: медалью «За Отвагу»

7. Разведчика взвода управления 1451 самоходного артполка ст. сержанта Толокнова Николая Ивановича за то, что он за период боевых действий с 12.01.45 проявил себя стойким и мужественным воином»(выдержка из приказа по полку №3/н от 25 марта 1945г.)

Конев зашёл в Берлин с юга, и уже 26 апреля мы ворвались в город, мне была объявлена благодарность от имени Сталина.

«Тов. Старший Сержант Толокнов Николай Иванович. Войска 1-го Украинского фронта прорвали оборону немцев на реке Нейсе, (…) и ворвались с юга в столицу Германии Берлин. Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 23 апреля 1945 года №340 (…) всему личному составу нашего соединения, в том числе и Вам, принимавшему участие в боях, объявлена благодарность. Командир части гвардии подполковник С.К. Любарь».

Но потом Сталин сказал Коневу «Остановись, Берлин будет брать Жуков». А Зееловские высоты… Это же столько людей положили! А мы бы с юга, который не укреплён был, ворвались. 1 мая Берлин пал, Егоров и Кантария водрузили знамя над рейхстагом.

Гитлер 30 апреля покончил с собой, передав в завещании руководство рейхом адмиралу Дёницу. Первым его приказом было немедленно оттянуть войска с восточного фронта и идти сдаваться к американцам.

5 мая чешское радио обратилось в эфире: «Помогите, русские! Мы подняли восстание! Фашисты атакуют, Прага в огне, город и мирных жителей уничтожают!»

И вот мы день и ночь мчались на спасение Праги по пыльным дорогам. Жара стояла страшная. Я помню это состояние: трое суток не спали – только механику часика два давали поспать, а мы в это время охраняли, потому что в лесах бродили фашисты. Едем-едем, но нет Праги. Думаю, мать честная, что такое!?

Оказывается, мы взяли западнее чехословацкой столицы. Потом уже узнали, что возле Праги 6 мая оказалась армия генерала Власова – он создал армию из числа советских военнопленных и воевал под руководством немцев. И Власов ударил по немцам и помог жителям Праги. Разгромив немцев, он решил вывести свою армию к американцам. И нашей задачей было уже не спасение Праги, а перерезать путь власовцам. И под Прагой наш капитан захватил Власова – он под матрасом в машине лежал. Сразу его на самолёт – и в Москву. Потом его повесили».

Парад с союзниками

«Второй нашей задачей было захватить как можно больше территории Чехии. С той же целью к Праге стремились и американцы.

Вот мы наступаем и видим американские танки, пехоту на «Студебеккерах». Выскакиваю из машины, обнимаю американца: «Наконец-то встретились!» Стал вспоминать остатки немецкого из школы: «Шпрехен зи?..» А он мне: «А я по-русски говорю». «Откуда?! Американец же!» «А мои родители в 1917 году из России уехали, жили раньше в Подмосковье. У нас в семье говорили на русском языке».

Говорю: «Пойдём, я тебя в штаб заведу, и ты поедешь на Родину!»

А он мне: «Нет, пойдём лучше я тебя в наш штаб заведу, и ты поедешь в Америку!» «Дудки», – говорю.

Ну, устроили мы небольшую пирушку с танцами. Чехи явились в шортах – я тогда понятия о таком не имел!

А на следующий день, 9 мая, был парад: четыре ряда наших и четыре ряда американцев проходили мимо наших и американских командиров. К сожалению, я забыл, как этот город называется, – где-то под Прагой».

Привет из прошлого

«Только 1983 году стало известно, почему так долго заживала рана в ноге: оказывается, у меня параллельно прошли два осколка. А в Светлогорске уже, ехал в кузове грузовика, меня тряхнуло – и осколок свою капсулу пробил. Меня в больницу, на рентген – а там осколок между костью и жилой. Заведующий отделением сделал операцию, но не смог достать. Через неделю – снова на стол, уже хирург Горчёнок оперировал. Он сделал разрез не снаружи бедра, а изнутри, и достал. На следующий день приносит этот осколок, отдаёт мне…

Последний год эта яма в бедре ноет по ночам – ой-ой-ой! Такая боль… Я раньше слышал выражение «у ветеранов раны ноют», но как-то не признавал».